В издательстве Алтайского государственного университета вышла коллективная монография «Элита в истории древних и средневековых народов Евразии» под редакцией доктора исторических наук, профессора Петра Константиновича Дашковского. Монография подготовлена в рамках программы развития Азиатского экспертно-аналитического центра этнологии и международного образовательного сотрудничества и лаборатории этнокультурных и религиоведческих исследований. Финансирование исследования и издания книги проводилось при поддержке гранта РГНФ (проект №13-31-01204, тема «Формирование и функционирование элиты в социальной структуре кочевников Саяно-Алтая в эпоху поздней древности и раннего средневековья»).
К изучению роли элиты в кочевых империях Евразии были привлечены ведущие специалисты в этой области из России, Украины и Болгарии: член-корреспондент РАН Н.Н. Крадин (Владивосток, Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДО РАН), д.и.н Л.Т. Яблонский (Москва, Институт археологии РАН), д.и.н С.А. Яценко (Москва. Российский государственный гуманитарный университет), д.и.н. П.К. Дашковский, к.и.н. Н.Н. Серегин, И.А. Мейкшан (Барнаул, АлтГУ), к.и.н С.А. Васютин (Кемерово, Кемеровский государственный университет), д.и.н. К.А. Руденко (Казань, Казанский государственный университет культуры и искусств), д-р культурологии Г.Г. Пиковым (Новосибирск, Новосибирский государственный университет), к.и.н. Ю.И. Дробышев (Москва, Институт востоковедения РАН), д.и.н. Т.Д. Скрынникова (Санкт-Петербург, Институт восточных рукописей РАН), к.и.н. Р.Ю. Почекаев (Санкт-Петербург, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»), В.Ю. Мурзин (Украина, Запорожье, Бердянский университет менеджмента и бизнеса), д.и.н. Ц. Степанов (Болгария, София, Софийский университет).
По словам П.К. Дашковского, на современном этапе развития палеосоциальных исследований сформированы базовые методологические принципы и методические приемы, необходимые для изучения элитных групп в системе социально-политических отношений номадов Евразии эпохи поздней древности и средневековья. Применение в социальных реконструкциях «теории элит» позволило сформировать принципиально новый подход к изучению общественных отношений, в основании которого лежит разделение общества на две группы – «элиту» и «массу». При этом главным определяющим признаком элиты является не экономическое превосходство, как это постулируется в социальной археологии, а обладание властью. Реконструкция элитных групп номадов направлена на выявление маркеров, составляющих «комплекс власти» для конкретной исторической эпохи.
Среди наиболее значимых маркеров для элиты кочевников Центральной Азии скифо-сакской эпохи ученые выделили такие критерии, как монументальность и масштабность погребальной обрядности; сложная система организации внутреннего пространства погребального памятника; наличие в инвентарном комплексе «престижных» предметов; присутствие полного набора предметов вооружения; традиции массовых сопроводительных захоронений животных. Для этой эпохи была характерна ярко выраженная «опредмеченная» форма элитизации и сакрализации. Для следующей, гунно-сарматской эпохи, характерно определенное изменение комплекса признаков элитности. В данном случае наглядным примером является элита империи сюнну, для которой характерно формирование идеологического комплекса власти, выраженного в определенных государственных культах, а также мифологемах. В археологическом материале элитных погребальных памятников сюнну ученые отметили такие особенности, как сложность планировки погребальной конструкции, наличие дромоса; обилие импортных предметов, в первую очередь шелка; существование традиции ритуального соумирания, что выражается в наличии в погребальной камере человеческих кос; отсутствие сопроводительных захоронений животных. Изучение археологических и письменных источников по социальной истории пазырыкского и сюннуского обществ Центральной Азии дало возможность обозначить в социальной структуре номадов региональную элиту. В эпоху средневековья происходит усложнение социально-политической организации кочевых народов, хотя социальная дифференциация в тюркское и монгольское время менее четко отражена в погребальной обряде. Элитные погребальные памятники уже не так резко отличались от погребений рядовых номадов, хотя отличия несомненно существуют. Проявляется это, главным образом, в снижении объема трудозатрат, уменьшении числа захороненных лошадей, почти полном отсутствии сопроводительных погребений зависимых людей, ограничении качественных и количественных показателей по отношению к помещаемым в погребение предметам.
Как пояснил П.К. Дашковский, важным компонентом функционирования элиты в кочевом обществе являлось воспроизводство определенного типа политической культуры. Религиозный аспект политической культуры в обществе номадов во многих его формах, как в скрытом, ментальном, так и открытом способе функционирования, являлся наиболее ярким способом выражения нормативных, поведенческих и ценностных категорий. Элиты были системообразующей группой в номадных сообществах. Они выполняли важнейшие функции в обществе от традиционного внутриплеменного регулирования до организации походов и завоеваний. Усложнение элит происходило в связи с интеграцией племен и племенных союзов в более крупные политические образования. Особенно разнообразными являлись элиты кочевых империй. Так, элиты Тюркских каганатов представляли собой наглядный образец имперского варианта номадных элит. В Уйгурском каганате отчетливо проявилась тенденция к усложнению общественной структуры, однако полного обособления знати в замкнутое сословие из-за недолговечности государства не произошло. При этом П.К. Дашковский подчеркнул, что судьба кочевого общества во многом зависела от того, насколько правитель был способен решить проблему перепроизводства элиты. Значимость данного фактора хорошо видно исходя из так называемого закона Ибн-Хальдуна, который еще в XIV в. подметил, что династии, созданные кочевниками, живут не более трех-четырех поколений. При этом при переходе от поколения к поколению династии теряют способность к групповой консолидации, поскольку в силу разных причин, в т.ч и экологических, сложно обеспечить всех представителей элиты достаточным количеством подчиненных людей и скота. Не случайно уже во втором поколении начиналась сильная конкуренция между представителями элиты, а более трех-четырех поколений кочевые империи, как правило, не переживали.
П.К. Дашковский обратил внимание на то, что в книге исследователи аргументировано показали высокую степень влияния китайской культуры на тюркские мемориальный комплексы элиты. Такое влияние Поднебесной империи проявилось в конструктивных особенностях объектов тюрок, глиняных и деревянных фигурках стоящих людей и всадников, изображениях на стенах дромоса и др. Определенное влияние Китая на кочевую культуру и мировоззрение прослеживается и в последующее монгольское время. Проведенное исследование показало, что монголы сравнительно близко познакомились с китайскими политическими учениями, усвоенными киданьской культурой еще в Х – начале XII вв. Однако это не означает, что монгольская концепция верховной власти была копией китайской концепции. В данном случае монголы благодаря киданьским советникам могли взять на вооружение китайскую космологическую модель, но воплотили ее, опираясь на центрально-азиатскую традицию. По мнению авторов монографии, рубеж XII–XIII вв. стал периодом перестройки потестарного организма монгольской общности, вызванной политической активностью элит и активизацией процесса укрупнения политий. Потребность вести более крупные военные действия значительными объединенными воинскими контингентами поставила номадов перед необходимостью избрания военного вождя-хана, способного объединить эти усилия. Монгольская империя формировалась и функционировала в этнически неоднородной среде, что было, впрочем, характерно для многих кочевых империй. Господствующая элита распространяла свою власть не только на соплеменников, но и на завоеванные группы, принадлежавшие разным этническим общностям. Тем самым появлялось такое явление как «двойная элита», известная по истории тюркоязычных государств раннего средневековья.
Появление «двойной элиты» влияло на развитие социально-политических отношений, поскольку в определенной степени управление покоренными народами осуществлялось рекрутируемыми из их же рядов персонами. В данном случае, по словам П.К. Дашковского, нельзя не обратить внимание на разнообразие титулатуры монгольской политии, которая во многом отражает специфику социально-политических отношений номадов между собой и с покоренными народами. Примечательной также является ситуация с термином торе, который изначально обозначал древнее тюркское право, но уже в XIII–XIV вв. оказался «приватизированным» потомками Чингис-хана, старавшимися закрепить свою монополию на верховную власть в тюрко-монгольских государствах. С той же целью уже в XV–XVI вв. термин торе превратился в титул «Золотого рода», отражающий ту же монополию на верховную власть и ханский титул. По мере изменения политической ситуации в Центральной Азии круг лиц, подпадавших под категорию «торе», постоянно расширялся. В конечном итоге термин из политико-правовой категории превратился в обозначение сословной принадлежности круга лиц, обладавшими властными полномочиями самого разного уровня.