Филологи Алтайского госуниверситета считают, что Достоевский в повести «Дядюшкин сон» в образе города Мордасова показал Барнаул XIX века.
Основания для этого есть: Федор Михайлович в период сибирской ссылки шесть раз посещал Барнаул, выказывал восхищение «городом горных офицеров» и даже намеревался переехать сюда из Семипалатинска.
Топонимы и автопародии
Доцент кафедры общей и прикладной филологии, литературы и русского языка АлтГУ Елена Сафронова вступила в спор с общепринятым мнением литературоведов о том, что Мордасов – это собирательный образ провинциального сибирского городка того времени, некая «окраина вообще».
«Традиционно личность Достоевского связывается с Москвой, где он родился, и Санкт-Петербургом, в котором провел большую часть жизни. Однако в его судьбе было и несколько сибирских городов. Барнаулу среди них принадлежит особое место. Комическая повесть "Дядюшкин сон", опубликованная в 1859 году, является единственным произведением Федора Михайловича, которое он начал и целиком закончил в Сибири. И с большой долей уверенности можно говорить о причастности Барнаула к творческой лаборатории этой повести. В "Дядюшкином сне", по моему мнению, зашифрованы барнаульские топонимы и упомянуты истории из реальной жизни Барнаула XIX века. Есть в ней и элементы авторской пародии на свои взаимоотношения с первой супругой Марией Исаевой и знаменитым географом Петром Семеновым-Тян-Шанским», – считает кандидат филологических наук Елена Сафронова.
«Нельзя ли устроить, чтобы в Барнаул?»
Классика отечественной литературы многое связывает со столицей Алтайского края. Напомним, что в 1849 году Достоевский вместе с другими петрашевцами был обвинен в посягательстве на устои самодержавного государства и отбывал заключение в Петропавловской крепости. Приговорен он был к смертной казни. В самый последний момент было объявлено, что Николай I смягчил приговор: расстрел заменили ссылкой в Омский острог. После этого было пять лет службы рядовым в седьмом сибирском линейном батальоне, стоявшем в Семипалатинске. Там Достоевский влюбился в Марию Исаеву, женщину умную, хорошо образованную, но несчастную: Мария Дмитриевна была замужем за горьким пьяницей. Вскоре Исаевы переехали в Кузнецк (Сегодня – Новокузнецк. – Прим. ред.). Достоевский трижды бывал у возлюбленной в Кузнецке и по пути туда и обратно всякий раз останавливался в Барнауле.
«Благодаря рассказам друзей и знакомых Достоевский влюбился в Барнаул, еще не побывав в нем, – рассказывает Елена Юрьевна. – В то же время в письме брату он очень нелестно отзывался об Омске: "Омск гадкий городишко. Деревьев почти нет. Летом зной и ветер с песком, зимой буран. Природы я не видал. Городишко грязный, военный и развратный в высшей степени". Очень быстро Федор Михайлович разочаровался в Семипалатинске. К примеру, в письме юристу и этнографу Евгению Якушкину он пишет: "Надоел мне смертельно, жизнь в нем болезненно мучит меня... Лучше жить без копейки в Москве, чем тратить силы проживаться в Семипалатинске". Кстати, местные жители называли свой город "Семипроклятинском". Нелестную характеристику получит от писателя и Кузнецк как город, где царят сплетни и кумушки».
О Барнауле Достоевский в своих письмах отзывался 45 раз, хотя суммарно провел в нем не более двух недель. Этот город для него – место надежд, культуры и свободы. Вырываясь из Семипалатинска, Федор Михайлович именно в Барнауле мог почувствовать себя в лучших своих проявлениях: как писатель, как влюбленный и, наконец, как жених. Он неоднократно высказывал желание поселиться в Барнауле. В частности, в марте 1856 года в письме к стряпчему уголовных дел, барону и своему другу Александру Врангелю Достоевский спрашивает:
«Неужели нельзя мне перейти из военной службы в статскую и перейти в Барнаул, если ничего не будет другого по Манифесту? Это самый близкий и самый верный шаг для меня».
А в другом письме читаем: «Если действительно есть надежда произвести меня в офицеры, то нельзя ли устроить, чтобы в Барнаул?».
«Жили чуть ли не по-столичному»
Светлый образ Барнаула в эпистолярном наследии Достоевского возник неспроста. На тот период он считался самым культурным городом Сибири. Этому способствовала развитая горнозаводская промышленность Колывано-Воскресенских заводов. Здесь в 1823 году возник первый в Сибири музей. В городе работали картинная галерея, хор и любительский театр горных офицеров, находившийся в середине XIX века в самом расцвете. При сереброплавильном заводе функционировала публичная библиотека. А еще в XVIII веке здесь появилась первая аптека (в которой, к слову, и Федор Михайлович покупал себе лекарства). Томская газета «Сибирский вестник» заметила однажды: «Иные здешние господа веселились и жили чуть ли не по-столичному».
Дольше всего Достоевский пробыл в Барнауле накануне своей свадьбы.
Писатель остановился у Петра Петровича Семенова (в мае 1906 года по Высочайшему указу фамилия знаменитого географа получит прибавку Тян-Шанский). Они помногу беседовали, Достоевский читал другу главы из неоконченного на тот момент произведения «Записки из мертвого дома».
Увы, надежды на переезд не сбылись. Овдовевшая Мария Исаева, согласившись на новое замужество, наотрез отказалась жить в Барнауле.
Женщина сомневалась, полюбят ли ее в «городе горных офицеров» (по иронии судьбы в Барнаул переселится, женится и останется жить соперник Достоевского – уездный учитель Николай Вергунов, также добивавшийся руки Исаевой). Отказ Марии Дмитриевны на переезд усугубился страшным эпилептическим припадком Достоевского. После венчания в Кузнецке 6 февраля 1857 года Федор Михайлович повез жену в Барнаул, чтобы показать ей местный театр, и там и случился приступ болезни. Припадок до смерти перепугал супругов. К тому же местный доктор наконец-то поставил писателю верный диагноз: эпилепсия. До этого момента Достоевский был искренне убежден: у него нервные припадки, не более. В письме брату от 9 марта 1857 года Федор Михайлович признается:«Если бы я наверно знал, что у меня настоящая падучая, я бы не женился». После переезда в Санкт-Петербург Достоевский с теплом и нежностью вспоминал о городе на юге Западной Сибири.
Из письма к барону Александру Врангелю:
«Приезжайте же. Поговорим о старом, когда было так хорошо, об Сибири, которая мне теперь мила стала, когда я покинул ее <...> об милейших Змеиногорске и Барнауле».
Это же депрессивный писатель!
Кстати, в 2016 году в июне исполнится 160 лет с момента первого визита классика мировой литературы в Барнаул. Университетские филологи выступили с инициативой переименования площади Спартак-2 в площадь Достоевского, поскольку есть документальные свидетельства о том, что писатель не раз посещал это место в старой части города. Ходатайство подали еще при прежнем сити-менеджере Савинцеве, и в мэрии обещали рассмотреть вопрос на заседании комиссии. Прошел почти год. По словам декана факультета массовых коммуникаций, филологии и политологии АлтГУ Сергея Манскова, ответа до сих пор нет. То ли комиссия не может собраться, то ли нашлись другие варианты переименования. А может, из-за очередной смены руководства мэрии сейчас не до истории с литературой.
«Один из чиновников, с которым я пыталась беседовать о Достоевском, заявил: "Так это же депрессивный писатель", – вспоминает Елена Сафронова. – Мы привыкли мыслить шаблонами. К сожалению, Федор Михайлович для многих предстает только как автор "Преступления и наказания". И если этот чиновник мало что понял в его романе в школе, он так и будет видеть гениального писателя в "депрессивном виде". В прошлом году мы организовывали конкурс по творчеству Достоевского. Когда дети стали читать его стихи, для большинства это стало открытием. Что уж говорить о комедийной повести Достоевского?»
Не та борода!
У известного барнаульского художника Алексея Дрилева есть картина «Бал горных офицеров в Дворянском собрании Барнаула второй половины ХIХ века». В левом углу картины Алексей Алексеевич изобразил Федора Достоевского, приглашенного в ноябре 1856 года на бал горным начальником алтайских заводов, полковником Андреем Гернгроссом. Картина замечательная, хотя в ней есть небольшой исторический изъян. У писателя видна окладистая борода, хотя на тот момент Достоевский, получивший чин унтер-офицера, ее не носил, о чем свидетельствуют фотографии того времени. Окладистую бороду писатель заведет в семидесятые-восьмидесятые годы.