Ученые Института цитологии и генетики СО РАН провели в АлтГУ открытые лекции

21 июня 2017 Управление информации и медиакоммуникаций
В июньском номере журнала «Автограф» опубликовано интервью с сотрудником Лаборатории нейрогеномики поведения ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН» Антоном Цыбко, который провел в Алтайском государственном университете открытую лекцию.

Алтайский госуниверситет в апреле 2017 года подписал соглашение о сотрудничестве с федеральным исследовательским центром «Институт цитологии и генетики» Сибирского отделения Российской академии наук. В рамках программы сотрудничества реализуется не только совместные научные проекты, но и запланировано проведение серии открытых лекций ученых ИЦиГ в АлтГУ. Одной из первых стала лекция прочитанная научным сотрудником Лаборатории нейрогеномики поведения ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН» Антоном Цыбко.

Раскрыть секрет того, как все устроено в голове, хотел бы каждый. А есть люди, для которых вопрос работы головного мозга – тема любимой профессии. На открытой лекции в АлтГУ Антон Цыбко и рассказал о некоторых результатах исследования мозга в условиях невесомости. Мы решили не упускать возможности узнать интересные факты о том, что влияет на работу нашего «центра управления».

– Антон Сергеевич, почему тема работы головного мозга интересна не только ученым?

«Поскольку мозг – наш основной орган, и людьми нас делает именно его работа, безумно интересно изучать его механизмы, проникать в тонкости функционирования. Это действительно позволяет лучше понять самих себя, то, что происходит внутри нас, что формирует нас не только как биологический организм, но как существ, имеющих сознание, которые мыслят и чувствуют. Это очень любопытно, я уже довольно давно интересуюсь областью нейробиологии и ни дня не пожалел, что работаю в этой специализации».

– Над чем именно вы трудитесь? Были ли какие-то яркие открытия?

«Трудно сказать, ученые – люди скромные. Есть круг революционных открытий, а мы просто много работаем. Иногда параллельно идет много разных проектов, и все они очень важные, потому что это – исследования фундаментального плана. Наша небольшая исследовательская группа занималась изучением экспрессии нейротрофических факторов (НТФ) у высоко агрессивных крыс. Пока это нельзя применить на практике, потому что не так много исследований проведено. Но результаты уже немного приближают к пониманию сути такой проблемы, как агрессивное поведение и его регуляция нейротрофическими факторами. Мне действительно нравится работа, которую проделали сотрудники нашей лаборатории, изучая экспрессию генов животных, побывавших в космическом полете. Были получены  необычные результаты, и нам было приятно читать отзывы рецензентов из зарубежных научных журналов, которые проявили к этому исследованию большое внимание. Эти исследования не переворачивают мир, но дают маленький кусочек информации, который встроится в общую мозаику и сделает картину более полной, четкой и красивой».

– Вы много говорите о нейротрофических факторах, что это такое?

«Это небольшие белковые молекулы, которые обеспечивают рост, дифференцировку и выживание нейронов как в развивающемся, так и в зрелом мозге. Они достаточно многообразны и имеют много функций. Иногда даже может складываться впечатление, что их слишком много, но в мозге ничего не бывает слишком. Эти системы могут друг друга дублировать, например, если что-то случится с одним НТФ (иногда бывают мутации, выводящие их из строя), его функцию может подхватить другой. Это необъятная тема, которой стали уделять огромное количество внимания, когда осознали, насколько это чудодейственное средство в лечении различных заболеваний, например, болезни Альцгеймера, Паркинсона и даже депрессивных расстройств. Фактически депрессию прировняли к нейродегенеративному заболеванию, это переворот в понимании механизмов психических расстройств».

– НТФ всегда есть у нас в голове?

«Да, они постоянно присутствуют в мозге, но есть возможность увеличить их число. Это можно сделать инвазивно, введя НТФ хирургическим методом, поскольку у нас есть гематоэнцефалический барьер, который практически никакие белки из кровеносной системы не пропускает в мозг. Еще один способ – стимулировать экспрессию НТФ с помощью фармакологических препаратов, такие методы как раз применяются для лечения депрессии, ведь одно дело – болезнь Альцгеймера, которой страдает меньше 1% населения Земли, и другое дело – депрессивные расстройства, которые наблюдаются минимум у 15% людей – всем иголку в голову не воткнешь, нужно искать какие-то другие подходы».

– Вы признаете, что депрессия – это болезнь?

«Конечно, болезнь, причем тяжелейшая. На самом деле, есть целый спектр депрессивных расстройств, биполярная депрессия и униполярная сильно различаются по тяжести и  патологии. Бывает крайне тяжелое состояние, граничащее с самоубийством, когда  теряется интерес к происходящему вокруг, угнетается нервная деятельность, фактически человек выпадает из жизни. Оказалось, что в развитии такого состояния большую роль играет гибель нейронов в гиппокампе, коре мозга и других лимбических структурах. Из-за сильного стресса гормоны глюкокортикоиды в большом количестве выбрасываются в мозг. НТФ к ним очень чувствительны и перестают работать, соответственно, нейроны теряют свою морфологию, отмирают, что запускает патологические процессы. Все нейромедиаторы нацелены на нейроны, а если их нет, сколько бы в мозге ни было, например, серотонина, ему просто не на что действовать! И так по спирали запускается заболевание. Но есть оптимистичное мнение о том, что в скором времени будут разработаны новые подходы к оздоровлению, которые позволят если не полностью излечивать болезни, то хотя бы добиваться стабильного состояния, блокировать симптомы. Сейчас проводится много исследований, немало из них революционных. Думаю, уже через 10 лет современная медицина станет совсем другой, более персональной, наукоемкой и эффективной. Это будет молекулярная медицина  более высокого уровня».

– Что делать, чтобы избежать стрессов и депрессий?

«Я бы тоже хотел знать ответ на этот вопрос! Ведь сколько ни говори человеку: "Не волнуйся" – это не помогает. Есть индивидуальные особенности, одни люди более тревожные, другие – менее. Например, кто-то спокойно переносит экзамен, может вообще не готовиться, прийти и все сдать экспромтом. А кто-то начинает переживать еще за две недели, идет весь напряженный, накрученный, у него столько нейронов умрет в гиппокампе, что овчинка выделки не стоит! Индивидуальные особенности сильно влияют, но за этим тоже стоит масса процессов, генетических, и не только. У каждого свой рецепт. Конечно, я не пропагандирую использовать способы, предполагающие употребление алкоголя, да, они позволяют расслабиться, но при этом запускают в головном мозге много  процессов, далеко не все из которых положительные, а чаще всего патологические. Поэтому нужно использовать более щадящие методы».

– Думаю, практически всех наших читателей интересует вопрос, как заставить работать голову на полную мощность, сделать мозг наиболее эффективным?

«Это можно сделать даже физическими упражнениями. На самом деле, любая активность, включающая запоминание какой-то информации, уже прокачивает мозг. Поэтому, как у Заболоцкого: "Не позволяй душе лениться", так и здесь – тот же принцип. Важно постоянно держать мозг в тонусе. Очень полезно открывать для себя что-то новое, например, в деятельности, которой раньше не занимались: рисование, музыка, танцы.  Любое нарастание синаптической плотности – это хорошо. Формируются новые связи, укрепляются старые – это очень полезно. НТФ чутко реагируют на любую активность, как когнитивную, так и двигательную, поэтому простимулировать их к выработке довольно просто, можно бегать по утрам или вечерам, научиться играть на гитаре – все только в плюс. Способов много, они всем известны, просто раньше никто не знал, какие молекулярные процессы за этим скрыты».

– А как насчет волшебной пилюли?

«Пилюль много, но не все они волшебные, каждая действует на что-то свое. Универсального НТФ, который мог бы излечить от всех болезней, нет. И вряд ли когда-либо разработают один подход, излечивающий все нейродегенеративные заболевания. Но и то, что делается сейчас – уже неплохо, ведь раньше болезнь Альцгеймера была приговором, а сейчас ее можно если не полностью вылечить, то остановить. А болезнь Паркинсона на ранних стадиях уже лечится».

– Доказано, что нервные клетки восстанавливаются, а как их сохранить?

«Это довольно трудно, в какой-то определенный момент времени (пока точно никто не понимает сути процесса) смерть нейронов нарастает, и это приводит к старению мозга. Скорее всего, так заложено природой – человек не может жить сверх той меры, что ему было отведено: закончился репродуктивный период – иди на покой. Сейчас можно увеличить продуктивную деятельность человека, сохранить бодрость ума в 80 лет и старше, но мозг стареет, молекулярные процессы трудно обратить вспять, изучением этого мало кто занимается. Механизмы угасания головного мозга исследуют, но пока никто не предпринял решительных попыток как-то повлиять на них, потому что это очень сложно. Есть много неясных моментов, а когда что-то неизвестно, это – действия наугад. Кардинальных способов омоложения мозга нет, но можно держать его в тонусе».

– Как вы относитесь к теме кибербиологии?

«Конечно, это занятное направление, я в принципе интересуюсь всеми новинками, пограничными сферами. Кибернетические подходы в нейробиологии действительно очень популярны, во многом они стали реальностью благодаря пониманию механизмов работы мозга – стало более понятно, как взаимодействуют нейронные сети, и появилась возможность создания более сложных моделей искусственных нейронных сетей, это очень интересно!»

Текст: Анна Черетун, фото: Инна Евтушевская.

поделиться
https://www.asu.ru/?v=sw0