В газете «За науку» в честь 80-летия Великой Победы вышла публикация о Владимире Козлове — герое Великой Отечественной войны, сотруднике университета. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, «Знак Почета», медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «XX лет Победы над Германией», «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина».
Ветеран с 1974 по 1987 годы был проректором по заочному обучению АлтГУ, заместителем декана юридического факультета.
Предлагаем почитать воспоминания Владимира Козлова о днях войны.
— В первый бой я вступил 23 июня. Вначале настроение было оптимистическое: чужого нам не надо, но и своего не отдадим. Однако первые же ранения товарищей по оружию стали отрезвлять. Я увидел, как одному бойцу оторвало руку. Парень-то был неактивный, из тех, что воспринимают команды на уровне «сено-солома». И вот… Держались до 27 июня, а потом стали отходить. А поскольку немцы на мотоциклах и самолетах продвигались очень быстро, то мы оказались в глубоком вражеском тылу. Пришлось 500 километров отступать в условиях окружения. Спали днем, шили ночью. Иногда вступали в бой с небольшими силами противника.
На всю жизнь запомнилось желание спать. Узнал, что, оказывается, можно спать на ходу — для этого достаточно зацепиться за впереди идущего.
И первое, чем нас встретили, уставших и изголодавшихся, когда вышли из окружения, была бочка с топленым маслом, сахар и буханка черного хлеба на каждого. При этом предупредили, что потом может быть плохо. Но нам было всё равно. И ничего, выжили.
Много было тяжелых впечатлений. Вот одно на них. Я всегда уважительно относился к девушкам и никогда не давал волю рукам. А тут такое попалось на глаза, от чего появилась впервые настоящая ненависть к немцам. Я увидел, что захватчики сделали с нашим госпиталем: закололи всех раненых, а врачей и медсестер изнасиловали, всячески надругались и распяли. До сих пор не могу об этом спокойно вспоминать.
Иногда спрашивают: было ли страшно на войне? Было один раз. Мы отходили по густому лесу. Накрапывал дождь и на привале командир роты, политрук и я соорудили себе шалаш, чтобы укрыться от непогоды. В шалаше я лег у стены и там, с краю, положил свои очки. И вдруг — тревога, немцы! Мон соседи выскочили наружу, а я шарю по земляному полу и не могу найти очки. А какой я без них боец? Вот тут я действительно испугался. А вообще-то в бою, в разведке никогда не покидала уверенность том, что не убьют, что выживу. Не знаю даже, с чем это было связано: не гадал, к цыганкам не ходил.
Навсегда запомнился такой поучительный случай. Нужно было перейти шоссе, а по нему двигалась колонна немцев на бронетехнике. Командир дивизии генерал-майор Галицкий приказал всем сесть и ждать. Естественно, не шуметь, чтобы не выдать своего присутствия. Вдруг один из бойцов по неосторожности громко звякнул котелком; тогда у каждого был с собой котелок и ложка за голенищем. В такой напряженной ситуации вполне естественной реакцией командира мог стать приказ придушить виновного. Но Галицкий подошел к бойцу и тихо, спокойно сказал: «Слушай, немцы, танки. Ты понимаешь, танки!» И больше ни слова.
С тех пор я усвоил простую истину: никогда не горячись. Злостью, жестокостью не исправишь ошибки, тем более, если не было злого умысла.